Картина, созданная для большого экрана, явно обладает рядом телевизионных черт. В течение всего действия к нам приближен человек, мы видим его в труде, который для него смысл и радость жизни, слышим его закадровый «внутренний монолог», как бы обращенный к нам, телезрителям. Естественно, не смущаясь, как хорошо знакомым людям Мирутко рассказывает нам о себе, его монолог полон искренности и доверия: «Я, товарищи, на пастушьей должности уже 25 годочков. Даст бог, еще столько поработаю. Сокращения штатов что-то не предвидится. Мне председатель давно говорил: «Когда пойдете, Павлович, на отдых?» Пенсию мне персональную назначили. Так как я пойду от этих коров? Я к ним привык. Корова, как баба, ласку любит. Я за всю жизнь животное не ударил. Утром, по росе, пасу коров . на вчерашнем месте, где трава поменьше и не такая лакомая. Подсолю — едят.» И мы видим, как пастух идет впереди стада, размахивая, как косой, палкой с привязанным влажным мешочком соли. Авторы сумели снять пастуха Мирутко так, что мы любуемся изборожденным крупными морщинами лицом, ласковыми, мудрыми глазами, всем его обликом, излучающим спокойствие и энергию. Впрочем, подобных выразительных портретов мы видели в белорусских теле- и кинофильмах немало. Главное здесь, очевидно, то, что в картине есть не только фотографически выигрышный портрет Мирутко, но и его психологический портрет, раскрыты его жизненные принципы, его внутренний мир. Учитывая активную роль звучащего слова на малом экране, авторы ряда телевизионных лент делают рассказы героев о себе, их воспоминания, монологи ведущим приемом драматургического построения. Нередко картины становятся коллективным монологом героев.
